Бездуховность перестанет быть кормушкой духовных «надо» и «должен». Вина заменится доброжелательным наблюдением. Не будет создаваться проблема из того, осознанно мы что-то делаем или нет.
Может показаться, что мы становимся ленивее, чем раньше. Но, на самом деле, мы делаем гораздо больше, поскольку перестаем воевать сами с собой…
Нашим путем в большей степени становится близость, вечный поиск уступает место живой и глубокой жизни. Вопросы все еще возникают, но требуют чего-то более реального, чем простые ответы.
Сосредоточенность на том, что может быть, уступает место вниманию на том, что есть сейчас. Надежда на будущее заменяется настоящим мигом радости сейчас.
Мы можем казаться более эгоистичными, но наш эгоизм не будет стоять на пути. Наше стремление к полному пробуждению сохранится, за вычетом отчаяния и амбиций, которые его раньше окрашивали.
Там, где мы раньше торопились и спешили, теперь не будет толкотни и суеты. Будет простое принятие того факта, что даже если мы и отклонимся от Пути, все равно останемся на нем.
Жизнь после духовности — начало подлинной духовности. Без фейерверков, аплодисментов. Без необходимости представлять из себя человека духовного, не в понимании уничтожения, а в виде откровения, создается пространство для индивидуальности, сосредоточенной на Бытии.
Мы идем от поверхностности к глубине, а затем возрождаемся глубоко поверхностными. Жизнь после духовности — довольно парадоксальное дело.
На каждый возникающей здесь вопрос ответом будет молчание. Молчание — ответ. Ничто не нуждается в объяснении, все открыто.
Жизнь после духовности посвящена тому, что действительно важно.